Надо отметить, что некоторая часть книжных запасов досталась мне от родителей. Была такая интеллигентная привычка, собирать макулатуру и обменивать на достойные образцы книгопечатного производства. Книжные шкафы, в подавляющем большинстве, по всему СССР, были примерно одинакового классического наполнения. Сейчас к такому шкафу нужно подходить в шерстяном свитере толстой вязки, с высоким воротом, в роговых очках и с гитарой в руках. Напевать нужно что-то типа "Милая моя, солнышко лесное...".
Так вот, я с самого детства активно занялся пополнением книжных запасов. Денег у меня тогда не было, поэтому оставался лишь один выход - воровать. Районные библиотекари при моем приходе выли в голос, грозя различными карами и воздаяниями, стыдили меня и высказывали. Но подголадывающий подросток, путем долгих тренировок перед зеркалом и неполовозрелыми сверстницами, мастерски изображал взгляд, который сейчас называют "взгляд кота из Шрека". Чтобы успокаивать трепетную совесть, был изобретён пролетарский лозунг: "Голодному не стыдно и украсть". Как сказал Максим Горький - Если от многого берется немножко- Это не кража, а просто дележка.
Ну, опять же, природное обаяние. Плюс смекалка.
Домашнее книгохранилище расширялось.
Это уже потом, я понял, что не надо воровать книги. Надо воровать деньги и на них покупать книги. Первые, купленные мною фолианты ставились на отдельную полку и представляли собой отдельный предмет гордости. Тогда же пришла в вихрастую голову идея помечать свои книги. Просто писать на полях имя владельца, представлялось мне тогда скучным и неинтересным. Поэтому на уроке химии из гигантской стирательной резинки "Архитектор", с помощью лезвия, иголки от циркуля и мешка терпения был сделан восхитительный экслибрис с надписью "Украдено у Волкера" (Да-да. Волкером я был уже в 9 классе.)
Правильно говорят - когда в руках молоток, то всё вокруг похоже на гвоздь, а имея два маркера, можно изрисовать вообще всё. Когда в руках замечательный штампик, то остановиться никак невозможно. Я почему-то тогда думал, что мало того, что могут украсть книгу, так еще ведь злодеи из нее страницы хотят повыдергивать.
Потом конечно страсть к проштамповке книжек поутихла, а со временем и вовсе сошла на нет. Пришло осознание, что всё это напускное. Ну, примерно, как женщин клеймить. По утру.
А сегодня, от весенней безысходности, разбирая старые вещи, нашел я и этот рассохшийся от старости экслибрис. Нахлынули воспоминания, волнения подростковые.
А теперь я печален.
|